Игорь Михайлович Дмитренко

Игорь Михайлович Дмитренко

и его книги воспоминаний

"Я всегда предпочитаю верить

лучшее из всех - это

экономит столько времени "

Редьярд Киплинг

С Игорем Дмитренко я в общении на протяжении десятков лет, почти полвека.

Вряд ли можно нас считать близкими приятелями. Мы не встречаемся в общих компаниях. Но обращаемся друг к другу на ты. В наших отношениях время от времени возникают сложности, правда, никогда не переходящие в неприязнь. Иногда Игорь мне сообщает: «Я на тебя обиделся ...». Обычно я отвечаю: «Ты попал в неплохую компанию. На меня обижались и Вадим Манжелий, и Игорь Янсон ... И другие хорошие люди ... ». В каждом доме, как говорят англичане, есть «свой скелет в шкафу». Его не стоит тревожить.

Игорь Михайлович Дмитренко - отнюдь не последняя личность в истории нашего института и харьковской физики низких температур. Талантливый физик, способный рисовальщик и писательских способностей он не лишен, нет. Его научно-популярные книги («Что такое сверхпроводимость?» И др.) Написаны просто здорово. Книги воспоминаний - «Рождение института», «Прожитый дар» - искренние, иногда, на мой взгляд, с излишней откровенностью. Особенно мне нравится «Рождение института» и поставленная Игорем перед собой задача:

«Жизнь великих призывает

Нас к великому идти,

Чтоб в песках времён остался

След и нашего пути. »

Только он думает, что автор этих стихов И.Бунин, а он - только переводчик. Автор - американский поэт Лонгфелло ( Генри Уодсворт Лонгфелло) и в оригинале (четверостишие из «Псалома о жизни»):

" Жизнь великих людей всех напоминают нам

Мы можем делает нашу жизнь возвышенное,

И, уходя, оставить позади

Следы на песке времени ".

У нас с Игорем много общего. Родились мы в одном и том же городе - Харькове. Игорь на улице Пушкинской, в доме напротив Каплуновской (ныне Краснознаменной), а я - на самой Каплуновской. Ранние детские воспоминания и у него, и у меня связаны с Технологическим садом (ныне - парк Политехнического института). До войны Игорь посещал школу № 100, располагавшуюся на улице Чайковской в доме № 20. А я после войны жил в этом доме, перестроенном из разрушенной школы в жилой дом для научных сотрудников Физико-технического института. В одной из своих книг Игорь вспоминает этот дом как элитарный, заселенный «небожителями», «квартиры по 5-6 комнат, а у Ильи Михайловича Лифшица - 10». Это, конечно, преувеличение (особенно в случае Ильмех'овской квартиры): в доме жили и семьи скромных научных работников - Галкины, Веркины, Есельсоны и наша семья (Е.С.Боровик, Н.М.Цин и я с младшим братом Андреем ). Они занимали всего лишь двухкомнатные квартиры. Просто попав в УФТИ, Игорь всех «старожилов» относил к элите, считая, что с их интуицией, эрудицией они «жить должны, если не на небе, то в дворцах ...».

... Школу мы тоже окончили одну и ту же - среднюю мужскую № 82, что располагалась на углу улиц Бассейной (ныне Петровского) и Чернышевской. Теперь в этом здании располагается филологический факультет Педагогического университета имени Г.Сковороды.

Мы и родились-то в один месяц - июле. Игорь, правда, на 4 года раньше - в 1928 году.

Годы войны Игорь провел в эвакуации, работая на заводе, но не оставляя обучения в школе. (Мне же пришлось пережить оккупацию немцами в Харькове. Помогал деду сапожничать, тем и жили. Посещать школу опасался из-за своего полуеврейства. Пришлось позже наверстывать ...). Школу мы с Игорем окончили одну и туже, а ВУЗ'ы разные. Игорь окончил Политехнический институт в 1952 году, получил назначение на один из харьковских заводов, но уже в 1953 году был принят на работу в Физико-технический институт в отдел физики низких температур Б.Г.Лазарева. С тех пор вся его жизнь связана с физикой низких температур - сначала с электронными явлениями в нормальных металлах (особенно, с квантовыми осцилляциями намагниченности - эффектом де Хааза - Ван Альфена), а во ФТИНТ'е - с криогенной электроникой, преимущественно сверхпроводниковой, и фундаментальными исследованиями сверхпроводимости.

Он на своих плечах вынес тяжелый груз организационного становления не только своего отдела, но и всего института. Блестяще защитив докторскую диссертацию в 1970 году, Игорь впрягся в качестве «коренного» в тройку заместителей директора - Б.И.Веркина. «Пристяжными» были я и Вадим Манжелий, отвечая за небольшое число научно-организационных вопросов (например, за руководство так называемыми Проблемными советами). На плечи Игоря лег весь груз административной работы: взаимодействие с властями (обком, горком и райком компартии, КГБ и т.д., и т.п.), строительство нового биомагнитного корпуса института, корпусов завода в Валках, курирование СКТБ и ОП ( специального конструкторского бюро и опытного производства). И очень часто приходилось Игорю Михайловичу замещать Б.И., который подолгу находился в командировках. В 1973 году Борис Иеремиевич от моего и Вадима Манжелия участия в работе дирекции отказался, но на помощь Игорю Михайловичу был призван Анатолий Илларионович Звягин.

Мои отношения с Игорем Михайловичем оставались товарищескими или, если хотите, приятельскими. Мне многое нравилось в Игоре: интуиция и талант экспериментатора, способности рисовальщика и, если не писателя, то уж журналиста наверняка. Было очевидно, что его взгляды антитоталитарны (чего стоит эпизод, описанный им в книге -.!. «Рождение института» Игорь сумел отказаться от подписания письма, осуждающего А.Д.Сахарова Спасибо ему Если бы он не устоял, принялись бы и за меня ). Мне даже нравилось, что Игорь был не прочь показать себя фрондёром (эпизод 1961 года, когда Игорь отказался - письменно - участвовать в выборах, пока власти не осушат огромную лужу перед его домом, в котором его семья только что получила квартиру И пострадал. - на год был отстранен от руководства отделом). Мне только не понятно, как человек с такими антитоталитарными взглядами может симпатизировать такой партии, как нынешняя «прогрессивная социалистическая», возглавляемая Наталией Ветренко. Не понимаю я и идеосинкрозию Игоря к украинскому языку.

Кажется, и Игорь особой антипатии ко мне не испытывает. Мне было приятно слышать его выступление осенью 1991 года с поддержкой моей кандидатуры в директоры института. И тем более прочесть в его книге «Рождение института» страницы, посвященные мне, моему любимому магнетизму и даже критические замечания о собираемой мной живописи. Поскольку я разделяю чувства И.Губермана:

«Увы, я слаб весьма по этой части,

в душе есть уязвимый уголок:

Я так люблю хвалу, что был бы счастлив

при случае прочесть свой некролог ... »,

то позволю себе привести эти страницы из книги Игоря Михайловича полностью:

Оптика и магнетизм. Давним И признанным лидером этого НАПРАВЛЕНИЯ БЫЛ И ЕСТЬ Виктор Валентинович Еременко, академик, политичный человек рационального и прагматичного мышления, - то, ЧТО нужно в науке. Автор многих научных статей и монографий, ЕГО защитившимся сотрудникам - числа несть, ученый, известный во всех странах мира и т. п. Все это я говорил, поддерживая кандидатуру Виктора Валентиновича На общем собрании. Еще я добавлял, что В.В. - Выходец из киевской физики и, стало Быть, знаком с тамошней средой, ЧТО ВАЖНО ПРИ взаимоотношениях захолустного Харькова с чиновной, сытой, самодовольной столицей.

Все так и оказалось, когда он стал директором. Я не предвидел только, что он завесит все административное крыло института картинами в простых, темных рамах. Я затруднился бы назвать это живописью - большинство Картин написаны темными, грязными красками. На некоторых лишь видны чистые, звучные тона. Говорят, что это - интеллектуальная живопись. Может быть, это и так, но моего интеллекта на это не хватает. Еще говорят, что это - "авангард". Возможно, ибо цветовая гамма картин вполне гармонирует с

сегодняшней жизнью.

Любите живопись, поэты! Лишь ей, единственной, дано Души изменчивой приметы Переносить На Полотно.

Я завидую Виктору. По сравнению со мной он - мудрый человек, качественно иной мудростью. Я стараюсь учиться у него, НО мне Все ЕЩЕ До него Далеко.

Когда мы были много-много моложе, в 1965 ГОДУ МЫ Вдвоем от нашего института были в составе группы научных туристов в ГДР. Ходили по магазинам, стояли у шлагбаума на Унтер-ден-Линден у разрушенного рейхстага. Все это мы с ним с удовольствием вспоминаем, ведь ЭТО БЫЛ Первый ВЫЕЗД за границу.

Физика магнитоупорядоченных Систем также Одно из магистральных направлений физики низких температур. Предмет исследований в ФТИНТ - антиферромагнетизм и новая ветвь этих исследований - магнитооптика антиферромагнетиков. Сподвижники В.В. Еременко На поприще антиферромагнетизма - А.И. Беляева, Ю.А. Попков, Э.В. Матюшкин, Н.Ф. Харченко, ставший недавно членом-корреспондентом НАН Украины И руководителем отдела И, наконец, Анатолий Илларионович Звягин, отдел которого инфракрасной И радиоспектроскопии низкоразмерных кристаллов БЫЛ Создан в 1966 г.

Вот только с утверждением, «что Виктор Валентинович - выходец из киевской физики ...», должен оспорить: влияние на меня харьковских (Е.С.Боровика) и московских (А.С.Боровик-Романов) криогенщиков отнюдь не меньше, чем киевских ( В.Л.Броуде).

Но все равно, спасибо, Игорь, за теплые слова ...

"Друг много вещей, но критик он не" (Берн Willianes). Однако приятельские отношения далеко не дружеские. А потому мы позволяем себе критические выпады по отношению друг к другу - с глазу на глаз, а иногда и прилюдно. Меня настораживали добрые (даже дружеские) отношения Игоря с людьми со склонностями к антисемитизму. Огорчили его «откровения» во второй его книге - «Прожитой дар»: в раннем детстве его измазал куриным калом именно еврейский мальчик: «Испачкал меня сзади, штанишки, один еврейский детёныш куриным калом. Так это тихонько набрал на палочку, подошёл сзади и при девчонках вымазал. »(Стр.18). А двоюродную сестру Игоря бросил её отец - Давид (Моисеевич). «Был Давид лыс, хил, в очках толстой оправы ... идейный.» (Стр.38).

Я не преминул высказать Игорю моё неприятие его откровений. Хотя надо отдать должное Игорю, что на его отношениях к коллегам их этнические недостатки не сказывались. Он уважительно относился и ко мне, и к Вадиму Манжелию, и к Игорю Янсону, а каждый из нас наполовину еврей (а по израильским законам более того - у всех троих матери - еврейки). Деловые соображения у него всегда преобладают: он даже взял на работу во ФТИНТ в свой отдел талантливого Лёню Глазмана, у которого были проблемы с трудоустройством.

А потом я перечитал первую книгу Игоря и нашёл тёплые слова о Давиде Исааковиче Кваше (стр.131) и о Юрии Абрамовиче Климовском (стр.135).

«В области СКВИДов и биомагнетизма у нас было сделано немало. Прежде ВСЕГО надо БЫЛО наладить Производство немагнитных стеклопластиковых криостатов, так как покупать их в США было не за что, а магнитокардиография (МКГ), не говоря уже о магнитоэнцефалографии (МЭГ), требовали очень высокой чувствительности градиентометров и, следовательно, крайне низких шумов в самом криостате.

Для этой работы я привлек Давида Исааковича Квашу. Собирается него На Холодной Горе Была небольшая фирма, делавшая Стеклопластиковые обтекатели ДЛЯ антенн подводных лодок. ОН БЫЛ автором нескольких коренных усовершенствований в технике намотки стеклонити И стеклоткани И До тонкостей Знал всю технологию.

О Давиде Исааковиче я впервые задолго До этого слышал от Своего отца, работавшего в Гипрококсе. Там же работал и Кваша. ЭТУ фамилию я столь ЧАСТО слышал дома, что спросил отца - кто такой Кваша. "О, - ответил Отец, -. это замечательный человек Конструктор от Бога, а самое главное - невероятной энергии и энтузиазма новатор ". Я нашел Квашу, и он, узнав, ЧТО я Сын Михаила Тихоновича, с радостью согласился работать со мной, ТЕМ более, что сама задача ему очень понравилась, так как была очень непростой.

Давид Исаакович оказался вулканом Идей И атомным котлом в ИХ реализации. Невозможного для него не существовало. Своей энергией И предприимчивостью ОН покорил Все начальство ФТИНТ, НО вскоре нажил врагов, так как открыто говорил дураку, что он дурак и бездельнику, ЧТО ЕГО надо гнать. »

Самое время закончить словами Леона Фейхтвангера о Гойе: «... он не только осознал разумом, а ощутил гораздо глубже, всем существом своим, сколько противоречивых свойств может ужиться в одном человеке ... Все люди таковы. Таков и он сам. »

Таков и Игорь Дмитренко.

Будь здоров, Игорь! Всего тебе доброго!