Ноам Хомский - Цитаты - США - Россия

Цитаты из выступления в Центре поэзии, 
Нью-Йорк,

16  февраля 1970 года

Чем угрожает коммунизм этой системе?

За ясным и убедительным ответом на этот

вопрос обратимся к обширному 

исследованию Фонда Вудро Вильсона 

и Национальной ассоциации планирования 

под названием «Политическая экономия 

американской внешней политики». 

Это очень важная книга. 

Она была подготовлена

представителями той самой крошечной

элиты, которая во многом определяет 

государственную политику независимо 

от того, кто находится у власти. 

Это практически манифест американского 

правящего класса.

Угроза коммунизма, согласно книге,

состоит в экономической трансформации 

власти коммунистов «таким образом,

что они не будут стремиться или не смогут

дополнять индустриальные экономики 

Запада». 

В этом и состоит изначальная угроза 

коммунизма. Коммунизм, если излагать

коротко, ослабляет готовность и 

способность экономически слаборазвитых 

стран функционировать в мировой 

капиталистической экономике подобно, 

например, Филиппинам — стране, 

развившей после семидесяти пяти лет 

американской опеки и доминирования 

колониальную экономику классического 

типа. Именно по этой причине 

британский экономист Джоан Робинсон 

охарактеризовала американский 

крестовый поход против коммунизма

как войну против развития.

Идеология холодной войны и 

международный коммунистический 

заговор действуют в важном направлении

 — по сути, как инструмент пропаганды 

для мобилизации поддержки в 

определенный исторический момент 

этого долговременного имперского 

предприятия. 

На самом деле, я уверен, 

что это, возможно, и есть главное

назначение холодной войны: она служит

в качестве полезного инструмента для

администраторов американского 

общества и их противников в Советском 

Союзе и дает им возможность 

контролировать свое собственное 

население в их имперских системах. 

Я полагаю, что столь упорная 

продолжительность холодной войны

объясняется отчасти ее полезностью для

правителей этих двух величайших 

мировых систем.

Итак, здесь нам следует добавить

к этой картине еще одну, последнюю 

составляющую, а именно — непрерывную

милитаризацию американского 

общества. Как она сюда вписывается? 

Чтобы это понять, нужно обратиться к 

истории, вернуться к Второй мировой войне

и вспомнить, что до ее начала наше 

общество переживало глубокую депрессию.

Вторая мировая война преподала важный 

экономический урок: она научила,

что в централизованно контролируемой

экономике стимулированное 

правительством производство может 

преодолеть депрессию. Я думаю, что 

именно это имел в виду Чарльз Уилсон, 

когда заявил в 1944 г., что мы имеем 

«перманентную военную экономику» в 

послевоенном мире.

Беда в том, что в капиталистической 

экономике есть лишь несколько ситуаций, 

при которых может осуществляться 

вмешательство государства. Государственное

управление не конкурентоспособно, 

например, в сравнении с частными 

империями, которые могут заявить, что в 

данном случае никакой выгоды от 

производства не будет. 

На самом деле конкурентоспособным 

может быть лишь производство

предметов роскоши, а не средств 

производства или полезных предметов 

потребления. К сожалению, существует 

только одна категория предметов роскоши,

которые могут производиться до 

бесконечности, быстро морально устаревать

и изнашиваться, причем без каких-либо

ограничений или разумных пределов.

Мы все знаем, что это за категория: 

военное производство.

Наиболее циничное использование

этих идей осуществляется руководителями

отраслей военной промышленности, 

субсидируемых государством. Примерно 

год назад в Washington Post была 

замечательная серия статей Бернарда 

Носситера. В частности, он цитировал 

Самуэля Даунера, вице-президента 

LTV Aerospace — одного из крупных новых 

конгломератов, который объяснял, почему 

послевоенный мир должен опираться на 

военные заказы. «Это основа основ», 

— заявил он.

Такая политика пропагандируется

под лозунгом Защиты Родины. Это 

излюбленный прием политиков, 

отстаивающих какую-либо систему. Если

вы президент, вам необходим фактор

контроля в экономике и вам нужно

убедить в необходимости этого фактора, 

вы не сможете рекламировать

Гарлем и Уотте, но вы можете 

пропагандировать самосохранение, новую

среду. "Мы будем увеличивать расходы

на оборону до тех пор, пока не догоним

и не обгоним этих ублюдков в России". 

Американский народ прекрасно это 

понимает. Разумеется, «эти ублюдки» ни

в коей мере не опережают нас в этой

смертоносной и циничной игре, но это

не особенно мешает таким утверждениям. 

Во времена крайней нужды мы всегда 

можем последовать за Дином Раском,

Хьюбертом Хамфри и другими светилами

и ссылаться на миллиард китайцев, 

которые вооружены до зубов и собираются 

покорить мир. И вновь я хочу подчеркнуть

роль холодной войны в этой системе.

Это способ внутреннего контроля, 

инструмент насаждения паранойи и психоза, 

когда налогоплательщики охотно обеспечивают 

колоссальный, нескончаемый поток субсидий 

для технически развитых отраслей 

американской промышленности и корпораций, 

доминирующих в этой все более 

централизованной системе.

Например, можно предположить, что 

холодная война весьма целесообразна как 

для американской элиты, так и для ее 

советских противников, которые точно так же 

эксплуатируют западный империализм — 

не ими выдуманный — в своих интересах, 

например, когда посылают армии в 

Чехословакию. В обоих случаях холодная 

война важна в плане обеспечения идеологии

для империи, в данном случае 

субсидируемой правительством системы, 

и для милитаризированного государственного 

капитализма. Весьма предсказуемо, что 

угрозы для этой идеологии встретят серьезное 

сопротивление — с помощью силы, если так 

будет нужно. Во многих смыслах американское 

общество и в самом деле открыто, и 

либеральные ценности в нем сохраняются. 

Тем не менее, как это прекрасно известно 

беднякам и чернокожим и другим этническим 

меньшинствам в этой стране, либеральный 

слой крайне тонок. Марк Твен однажды 

сказал, что «милостью Божьей мы в Америке

получили три неоценимых дара: свободу

слова, свободу совести и — благоразумие,

удерживающее нас от того, чтобы ими

пользоваться». Не исключено, что тем,

кому не хватает такого благоразумия,

придется за это платить.

Грубо говоря, думаю, я не ошибусь, если 

скажу, что корпоративная элита управленцев 

и собственников по-прежнему правит как 

экономикой, так и политической системой — 

по крайней мере в очень большой степени. 

А так называемый народ делает случайный 

выбор из тех, кого Маркс однажды назвал 

«соперничающими кликами и авантюристами 

из правящих классов». Те, кто сочтет эту 

характеристику слишком грубой, могут 

обратиться к формулировкам современного 

демократического теоретика Йозефа 

Шумпетера, который описывает сегодняшнюю

политическую демократию как систему,

при которой «решение текущих вопросов

избирателями вторично по отношению

к избранию людей, которые должны 

принимать решения». Политическая партия,

утверждает Шумпетер, это «группа людей,

объединяющих усилия и действующих 

сообща в конкурентной борьбе за 

политическую власть. В противном случае 

разные партии не принимали бы одинаковые 

или почти одинаковые программы». Таковы

преимущества политической демократии,

с точки зрения Шумпетера.

Это программа, которую практически 

полностью принимают обе партии.

Отдельные люди, конкурирующие в борьбе 

за власть, выражают узконсервативную

идеологию, как правило — интересы той

или иной части корпоративной элиты,

с некоторыми видоизменениями. 

Вполне очевидно, что здесь нет никакого 

заговора. Я полагаю, что это изначально 

заложено в системе корпоративного 

капитализма. Эти люди и институты, которые 

они представляют, стоят у власти, и их 

интересы — «национальные интересы». 

Именно эти интересы обслуживаются, 

в первую очередь и в подавляющей степени, 

заморскими империями и крепнущей 

системой военного государственного 

капитализма внутри страны. 

Если бы мы перестали соглашаться

с тем, что нами управляют (что, я думаю,

мы и должны сделать), мы перестали бы

позволять этим людям и интересам, 

которые они представляют, и управлять 

американским обществом и навязывать 

нам их концепцию миропорядка и 

представления о правильном 

политическом и экономическом развитии. 

Несмотря на огромные усилия пропаганды 

и стремление скрыть или 

фальсифицировать эти факты, они все равно 

остаются фактами. 

На сегодняшний день у нас есть технические  

и материальные ресурсы, удовлетворяющие 

все животные потребности человека. Но мы 

не развили культурные и нравственные 

ресурсы или демократические формы 

социальной организации, которые дали бы 

нам возможность гуманно и рационально 

использовать наше материальное 

благосостояние и власть. 

Понятно, что классические либеральные 

идеалы, как они выражены и развиты в их 

либертарианской социалистической форме, 

достижимы. Но они достижимы только 

через народное революционное движение, 

уходящее корнями в широкие слои 

населения и ставящее себе цель упразднить 

репрессивные и авторитарные институты, 

как государственные, так и частные. 

Создать такое движение — вот задача, 

которая стоит перед нами и которую надо 

решить, если мы хотим спастись от 

современного варварства.

Noam Chomsky, 1970